Девочки распарывали, шили заново и снова отправляли на фронт
В память Лии Фоминичны навсегда врезалась эта дата — 22 июня 1941 года. Казалось, в тот день ничего не предвещало беды, дети играли, мама ждала с работы отца. Едва переступив порог, глава семейства сообщил: началась война. В одночасье всё изменилось, даже малые ребятишки поняли: случилось что-то страшное.
В то время они жили большой семьёй: отец, мать и четверо детей — в коммунальной квартире. Отец работал на ЧТЗ старшим мастером в кузнице. Лие тогда едва исполнилось десять лет, она была старшим ребёнком. Ей и сегодня нелегко рассказывать о том военном времени. Отец днём и ночью трудился на заводе. Было голодно и холодно. Вскоре решила пойти на завод и Лия — семье надо было помогать. Двенадцатилетней девчонкой она встала у станка.
«Маленькая, худенькая, как спичка, — рассказывает Лия Фоминична о себе. — У меня была длинная коса, и мастер, чтобы волосы не мешали работать и не скрутило их станком, сделал мне пучок на затылке».
Ребята работали наравне со взрослыми, по 12 часов.
Затем девочку перевели на швейное производство. Это был не менее ответственный участок: женщины, подростки шили для солдат рукавицы, перешивали телогрейки, бушлаты: пробитые пулями и осколками снарядов, обожжённые, их привозили с фронта. Девочки распарывали, шили заново и снова отправляли на фронт. Чехлы для танков, знаменитых Т-34, тоже шили они. И очень ждали этого дня — Дня Победы.
«Внимание! Внимание! Говорит Москва!» — этот голос до сих пор звенит в ушах Лии Фоминичны. Ветеран вспоминает: она пришла в ночную смену и услышала из репродуктора радостную весть — война закончилась, мы победили! «Сколько было радости, слёз не скрывали, плакали, обнимались, целовались друг с другом. Такое было всеобщее ликование!»
На фабриках был заведён обычай: один день в неделю объявлялся «фамильным» (день семьи Ивановых, Петровых и так далее). Речь шла о работницах с маленькими детьми, получившими похоронку или извещение о пропаже без вести мужа. В этот день все, кто мог, приносили гостинцы (гостинцами считали всё — от крупы и овощей до сахара). А после окончания рабочего дня специально назначенные дежурные шли домой к «именинникам», помогали по хозяйству, занимались с детьми, проводили уборку. Каждая мать имела право оставить заявку на проведение такого «своего» дня, если видела, что её семья находится в бедственном положении. Никто из работниц фабрики не проверял, действительно ли в семье нет продуктов или денег. Всем верили на слово и знали, что в такое трудное время никто не станет притворяться.